Соблазнить герцогиню - Страница 11

— Да, конечно… Потому что ты — мой муж, а я — твоя собственность, — пробормотала Шарлотта, помрачнев.

— Нет, ошибаешься. Не потому. — Он отошел на несколько шагов и окинул ее холодным взглядом. — Я не нуждаюсь в приглашении совсем по другой причине. Видишь ли, у меня нет желания согревать твою постель или же заставлять тебя согревать мою.

Шарлотта фыркнула и с вызовом вскинула подбородок; слова мужа уязвили ее, и дело было вовсе не в том, что она, как ему, возможно, казалось, хотела лечь с ним в постель. Нет-нет, она нисколько этого не хотела. Но все же ей нужно было, чтобы он возжелал ее — тогда она получила бы власть над ним и обрела бы наконец полную уверенность в себе, почувствовала бы, что никак от него не зависит.

— Но я вовсе не собираюсь ложиться с тобой, — сказала она с усмешкой. — У меня даже в мыслях этого не было.

— Вот и хорошо. — Он расплылся в улыбке. — Я рад, что мы понимаем друг друга. Конечно, когда-нибудь нам все-таки придется лечь в постель, чтобы произвести на свет наследника, но в ближайшее время в этом не будет необходимости.

Рождение ребенка… При мысли об этом Шарлотта невольно вздрогнула. Она не могла представить что-либо более ужасное. Ведь если у них появится ребенок… О, муж непременно воспользуется этим, чтобы навсегда привязать ее к себе.

— Филипп, я никогда не…

Он резко вскинул руку, призывая ее замолчать.

— Никогда не говори «никогда», моя милая. Мне будет очень неприятно доказывать тебе, что ты ошибаешься.

Шарлотта решительно покачала головой:

— Нет, я не ошибаюсь. Имей в виду: я никогда не позову тебя в свою постель. Ни за что на свете. Я скорее умру, чем соглашусь родить от тебя ребенка.

Филипп усмехнулся и прищелкнул языком.

— Довольно странно слышать такие слова от женщины, облаченной в одну лишь ночную рубашку. А теперь одевайся, дорогая. Мне кажется, тебе надо надеть на себя еще что-нибудь. — Он повернулся к ней спиной. — Ты уже превысила выделенные тебе десять минут, но если ты сейчас поторопишься, то я позволю тебе одеться без моей помощи.

Губы Шарлотты растянулись в улыбке. Было ясно: муж полагал, что она сейчас помчится к двери, чтобы позвать Анну — мол, иначе он сам начнет ее одевать. Да, он пригрозил ей таким образом… Но мысль о том, что самоуверенный и надменный герцог Радерфорд станет выполнять обязанности дамской горничной… «Что ж, эта идея довольно заманчива», — подумала Шарлотта.

Она потянулась и зевнула. Потом медленно подошла к ближайшему стулу и уселась.

Минуту спустя Филипп взглянул на нее и проворчал:

— Но ты не одеваешься…

Шарлотта откинулась на спинку стула и снова улыбнулась:

— Какой ты наблюдательный.

Герцог пристально посмотрел на жену. Потом, кивнув, произнес:

— Что ж, отлично.

И это его «отлично», сказанное сквозь зубы, показалось Шарлотте чудесной музыкой, сулившей немалое удовольствие.

Покинув комнату лишь на минуту, герцог вернулся с платьем в руках. Ярко-золотистое, оно словно вспыхнуло, когда на него упали лучи утреннего солнца, бившего в окно.

Взглянув на себя и на мужа как бы со стороны, Шарлотта мысленно улыбнулась; эта сцена — элегантно одетый мужчина с платьем в руках и женщина, сидящая на стуле в ночной рубашке, — казалась весьма забавной и вместе с тем необычайно эротичной.

Филипп остановился прямо перед ней, и она, подняв ногу, пошевелила пальчиками.

— Будь добр, сначала чулки.

Шарлотта чуть не рассмеялась, когда муж уставился на ее ногу — уставился с таким выражением на лице, словно никогда не видел ничего подобного. Но потом, когда он поднял на нее глаза и сверкнул белозубой улыбкой, Шарлотта отвернулась на мгновение; она прекрасно знала, что такая его улыбка могла совершенно ее обезоружить.

А герцог, бросив платье ей на голову, проговорил:

— Как прикажете, ваша светлость.

Шарлотте казалось, что она вот-вот задохнется под всеми этими слоями кружев и атласа. Не выдержав, она вскочила на ноги и отшвырнула платье в сторону. Взглянув на Филиппа, стоявшего прямо перед ней, в раздражении проговорила:

— А где же мои чулки?

Он рассмеялся и, сунув руку в карман, вытащил пару чулок.

— Вот они, ваша светлость. Если вам не трудно, присядьте, пожалуйста…

Презрительно фыркнув, Шарлотта снова уселась на стул. Филипп тотчас опустился перед ней на колени и приподнял до самых бедер ее ночную рубашку. Причем было совершенно очевидно: муж не старался придать чувственности своим прикосновениям — ведь он даже не снял перчатки. И все же Шарлотта с трудом удержалась от стона, когда его пальцы скользнули по ее ноге — эти прикосновения Филиппа казались необычайно интимными и ужасно ее возбуждали.

Шарлотта на несколько секунд затаила дыхание, а потом, когда Филипп наконец-то начал натягивать на ее ногу чулок, шумно выдохнула. Но он, однако же, не торопился — делал все необычайно медленно, словно получал от этого удовольствие. Когда же он провел пальцами у нее под коленом, Шарлотта, не удержавшись, громко вскрикнула.

Филипп поднял голову и взглянул на нее с некоторым удивлением:

— Дорогая, я и не знал, что ты боишься щекотки.

Она заставила себя улыбнуться.

— Нет-нет, я вовсе не боюсь. Просто ты… Ты очень удивил меня.

— А… понятно. — Муж с улыбкой кивнул. Шарлотте же стало ясно: он понял, что она лжет.

А еще через несколько секунд ей стало ясно и кое-что другое… Было совершенно очевидно: она совершила ужаснейшую ошибку, позволив мужу одевать ее. Ей ни в коем случае нельзя было этого допускать — потому что теперь Филипп подвергал ее настоящим пыткам.