Соблазнить герцогиню - Страница 30

Она решительно покачала головой:

— Нет, не к нам, а к тебе с Джоанной.

— Не согласен, дорогая. Уж если я должен делать все как следует, то тебе надо притвориться, что ты — действительно леди Грей. Мы ведь об этом уже говорили, не так ли?

Шарлотта поморщилась и проворчала:

— Хорошо, как скажешь. Так вот, при наших гостях ты должен вести себя подобающим образом, то есть как истинный джентльмен, понятно?

Филипп с торжественным видом кивнул:

— Понятно, дорогая. Поверь, я могу быть самым настоящим джентльменом.

Шарлотта снова прошлась по комнате. Остановившись, сказала:

— И тебе нельзя ходить… крадучись.

— Крадучись? — удивился герцог.

— Да, крадучись. Ты ходишь так, как будто ты лев, а все остальные — твоя добыча.

— Ты действительно считаешь, что я так хожу? Значит, как лев? Знаешь, мне такое сравнение не приходило в голову. У меня, наверное, очень грозный вид, не так ли?

Шарлотта фыркнула и театрально закатила глаза. Потом продолжила:

— Кроме того, тебе нельзя издеваться над своими гостями, которые…

— Над нашими гостями.

— Ладно, хорошо. И нельзя глумиться над собственной женой.

— Ты считаешь, я глумлюсь над тобой? Уверяю тебя, моя дорогая, я вовсе не… — Филипп умолк и пожал плечами.

Шарлотта приблизилась к нему и приложила палец к его губам. Он выглядел сейчас почти комично, вернее — выглядел бы комично, если бы не эти его серебристые глаза и если бы она не ощущала жар, исходивший от его губ. О, она ощущала этот жар даже сквозь перчатку…

— И никогда нельзя перебивать говорящего, как ты только что сделал. Это крайне невежливо! К тому же, ты таким образом даешь понять, что считаешь себя выше всех остальных. — «О Боже, какие у него горячие губы», — промелькнуло у Шарлотты. Убрав, наконец, руку, она спросила: — Ты понял, что я сейчас сказала?

— Да, в общем-то, понял, однако… Дело в том, что я действительно выше всех тех, кто меня окружает. В конце концов, я герцог…

Шарлотта со стоном воскликнула:

— О Господи!.. Знаешь, я начинаю думать, что оказываю Джоанне плохую услугу, помогая тебе сейчас.

— Ты нисколько не помогаешь мне. Ведь ты просто говоришь, чего нельзя делать, но не объясняешь, как исправить положение, как изменить мое поведение, сделать так, чтобы я стал другим. Кроме того…

Шарлотта вскинула руку, призывая мужа помолчать.

— Если ты не удовлетворен моими наставлениями, то тебе, наверное, следует объяснить мне, чего же ты, собственно, ждешь от этих моих уроков. Видишь ли, дело в том, что я считаю всю эту затею с уроками просто-напросто нелепой.

Тут герцог вдруг поднялся на ноги и шагнул к жене. Улыбнувшись, легонько провел ладонью по ее щеке. И это его прикосновение было столь нежным, столь неожиданным, что у Шарлотты перехватило дыхание.

Филипп же, снова улыбнувшись, проговорил:

— Я прекрасно знаю, каким должен быть герцог Радерфорд. И знаю, как подчинять своей воле всех окружающих, что делать для того, чтобы они выполняли мои приказания. Всему этому меня долго учили, и я очень хорошо усвоил уроки. — Теперь он осторожно поглаживал пальцами ее висок. — Поверь, быть герцогом — это для меня совсем несложно. А вот быть мужем, напротив, очень трудно. К сожалению, наше с тобой время в качестве супругов скоро заканчивается, и поэтому я хотел бы, чтобы ты кое-чему научила меня. Дорогая, пока мы еще вместе, я попытаюсь быть для тебя хорошим мужем, а ты поможешь мне стать идеальным мужем для моей следующей жены — на ком бы я ни женился.

Судорожно сглотнув, Шарлотта отстранила руку Филиппа от своего лица. Его тихие проникновенные слова и нежные прикосновения… О, это уже слишком. Ей казалось, что этого она не выдержит.

Отступив на шаг, Шарлотта прошептала:

— Как ни странно, но сейчас мне кажется, что ты не кривишь душой.

Но так ли это? Действительно ли он говорил сейчас правду? На этот вопрос могло ответить только время. Конечно, ей хотелось ему верить, но она прекрасно знала, как легко этот человек мог солгать. И даже после его обещания развестись с ней она не была уверена, что он сдержит слово.

Следовательно, ей оставалось лишь набраться терпения и ждать. Ждать три месяца.

Конечно, очень может быть, что она сглупила, доверившись ему. Возможно, ему совсем не следовало доверять. Но был ли у нее выбор? Похоже, что не было. Ведь если она откажется его обучать, он может оставить её в Рутвен-Мэноре, вернее, заточить здесь, словно узницу, без какой-либо надежды на освобождение в ближайшем будущем. А если она поможет ему, то тогда… Тогда все же оставался хоть какой-то шанс.

Нарушив молчание, Филипп проговорил:

— Дорогая, представь, что мистер Лессер до сих пор здесь. Хотя нет… Лучше вообрази, что сейчас в этой комнате множество гостей, пришедших на концерт. Да-да, на концерт, потому что ты стала замечательной исполнительницей и всем хочется увидеть тебя и услышать, как ты играешь.

Шарлотта невольно улыбнулась:

— Такое очень трудно представить, но я попытаюсь.

Филипп кивнул и вновь заговорил:

— А мы с тобой — муж и жена, но мы другие. Совсем другие. Мы счастливы и мы любим друг друга. Нет-нет, только не смейся, дорогая.

Шарлотта снова улыбнулась:

— Хорошо, постараюсь. Продолжай.

— Твое исполнение, конечно же, изумительно, и я горжусь тобой, хвастаю перед всеми нашими гостями…

— Нет, никакого хвастовства, — перебила Шарлотта.

Филипп пристально посмотрел на нее:

— Вообще никакого? Но какой же смысл иметь такую прекрасную жену, как ты, если нельзя…